Содержание >> Применение акта амнистии к убийце >

27. Воспоминания об английском языке и одном рассказе Джека Лондона

После того как журналистка Ольга Богуславская в третий раз (после моего визита к ней в гости) хладнокровно оборвала на первом с моей стороны приветственном слове наш «разговор», я стал задумываться о том, что так ли уж я был прав, когда полагал, что наличие в составе суда женщин (или женщины) способствует справедливому судебному решению в деле об убийстве женщины. После слушания в кассационной инстанции Тверского областного суда у меня уже имелось достаточно отрицательных примеров: это прокурор Тверской областной прокуратуры Виноградова Н.Н., заместитель прокурора Калязинского района Филимонова Н.Н., это судьи Тверского областного суда Каневская Г.В. и Сидорук Н.А. И к ним – хочешь-не-хочешь – добавилась, я вынужден с очень большой неохотой в этом тебе, читатель, признаться, и журналистка Ольга Богуславская. Потом добавятся еще - в частности, федеральный судья Калязинского районного суда Тверской области Владимирова Л.А.
Наверное, и даже наверняка, многие, гораздо более умные, чем моя, головы, задумывались над тем, как так происходит, что женщина – этот вечный источник жизни, вдруг изменяет своему назначению? И как мужчине к этому относиться? И можно ли при этом все так же боготворить женщину? Этим вопросом, как известно, задавался и американский писатель Джек Лондон.
Когда-то очень давно, когда существовавший в моей стране - СССР - порядок казался справедливым, незыблемым и вечным, а мне было всего двадцать с небольшим, я учился на курсах английского языка. В те времена подобные платные курсы иностранных языков при районных отделах народного образования в Москве были большой редкостью. Платили учащиеся на этих курсах по тридцать пять рублей за семестр, то есть по семь рублей в месяц: действительно сказочное было время – в те времена учиться мог любой, было бы желание. Нагрузка на тех курсах была очень большая - три вечерних занятия в неделю по четыре академических часа. Я немало проучился в своей жизни и видел достаточно преподавателей. Таких профессионалов, какие учили нас на этих курсах, я видел не много - единицы.
Со второго семестра к нам пришел новый преподаватель Ольга Евгеньевна Белостоцкая – молодая женщина, красивая какой-то ангельской красотой. Было совершенно очевидно, что она очень любит сладкое, что она закончила Московский ИнЯз с красным дипломом, что у нее был маленький ребенок, и что сама она тоже была как бы маленьким ребенком, потому что была она не из нашего мира, а из какого-то другого, параллельного, более чистого. Во всяком случае, мне так казалось. На одном из занятий она предложила для обсуждения рассказ Джека Лондона «Под палубным тентом». Рассказ этот начинается с вопросительного предложения: «Может ли мужчина – я имею в виду джентльмена – назвать женщину свиньей?».
Суть этого рассказа (если кто не помнит) состоит в следующем. Одно из действующих лиц вместо ответа на этот вопрос рассказывает историю, в которой путешествующая на пароходе молодая красивая леди, объект всеобщего со стороны мужчин на пароходе поклонения, фактически своими руками убивает красивого туземного мальчика-ныряльщика.
Во время стоянки парохода у пристани туземные мальчишки развлекали богатых пассажиров парохода тем, что ныряли с пристани за мелкими монетами, которые бросали им в воду пассажиры. Ловчее и быстрее всех это делал один удивительно ловкий, быстрый, сильный и красивый мальчик. Естественным образом внимание всех находящихся на верхней палубе джентльменов переключилось на это восхитительное дитя природы. Про гордую, красивую белую молодую леди все начисто забыли. Но она о себе напомнила: как только из воды стремглав выскочили все до одного мальчишки-ныряльщики, почуяв где-то рядом акулу-убийцу, эта милая леди попросила золотой соверен у находившегося рядом своего самого преданного обожателя, и высоко подбросила его над водой. Для всех мальчишек-аборигенов засверкавшая под лучами солнца золотая монета была целым состоянием. Но, скованные страхом, никто из них не шелохнулся. Кроме одного – того самого. Он, не думая, почти одновременно с золотой монетой оказался в воздухе сам. Он сделал это не от жадности: ему бросили вызов, и он его принял. Внизу его ждала акула.
Ольга Евгеньевна не просила нас пересказывать содержание рассказа, она задала нам свой коротенький вопрос: «Can you call a woman a pig?» («Можете ли вы назвать женщину свиньей?»). И с интересом слушала ответы. Но все отвечали не по существу поставленного ею вопроса: учащиеся нашей группы, уже не мальчики и девочки, уже не школьники – взрослые люди, отвечали не на вопрос, который задала Ольга Евгеньевна – они, пускаясь в длинные рассуждения и предположения о различных возможных случаях и поступках в этих ситуациях женщин, отвечали не на ее конкретный вопрос («Can you call a woman a pig?»), а на тот, с которого начинается рассказ Джека Лондона: «Может ли мужчина – я имею в виду джентльмена – назвать женщину свиньей?». В этой дискуссии я помалкивал: я с интересом наблюдал, как, с каждым нашим ответом набегала тень на лицо нашего преподавателя – наши ответы ее огорчали. И не грамматикой, и не произношением, а тем, что мы допускали возможность положительного ответа. Я чувствовал, что наши ответы причиняли боль нашему преподавателю, и мне не хотелось встревать в дискуссию. Но, если бы Ольга Евгеньевна спросила меня, я бы, конечно, ответил как все - утвердительно, и, как мне казалось, сразил бы всех одним-единственным аргументом: в деревнях случается, что оставленные без присмотра свиньи пожирают маленьких детей. В рассказе Джека Лондона приведен фактически именно такой случай. Мне очень хотелось козырнуть этим аргументом, но что-то мне мешало (наверное, я жалел нашего преподавателя, а может быть, я ощущал ее правоту), и я этого не сделал - я промолчал. И только теперь я понял, что наш преподаватель Ольга Евгеньевна Белостоцкая и мы – ее ученики - говорили о разных вещах: она спрашивала каждого лично, может ли он назвать женщину свиньей (не важно за что), а мы отвечали абстрактно – можно ли это вообще сделать за какой-либо ее неблаговидный поступок. Ольга Евгеньевне было интересно определить, в какой степени каждый из нас является «джентльменом». Тогда я не понял сути этого вопроса нашего преподавателя - пришельца из параллельного мира. Где она теперь? Наверняка ее давно уже нет в России. Теперь же, по прошествии многих лет, я ответил бы на этот ее вопрос «Can you call a woman a pig?» именно так, как она и ожидала от нас услышать: я бы ответил очень коротко, только одним словом - «No». Я никогда не смогу назвать женщину этим словом, ибо абсолютно все женщины, без исключения, святы. По определению. Это истина, не требующая доказательств, ибо от женщин – жизнь.
Однако кто мне ответит, что делать с оставленными без присмотра свиньями?
Тот самый красивый, самый ловкий и самый отважный мальчик-туземец так и не вынырнул из воды.

ВОПРОС 78: «Может ли мужчина – я имею в виду джентльмена – назвать женщину свиньей?» ГОЛОСОВАТЬ

Вперед