О проекте
Содержание
1.Пролог
2."Разговор" с Всевышним 26.06.2003 г.
3.Туда, где кончается ночь
4.Первое расследование
5.Первое слушание
6.Применение акта амнистии к убийце
7.Отмена применения акта амнистии
8.Последний круг
9.Гурская Наталья Аркадьевна
10.Сомнительные законы
11.Теоремы Справедливости
12.Недосужие домыслы
13.Встреча с сатаной
14.О национальной идее
15.Эпилог
Статистика
1.Ответы на вопросы
2.Показать вердикт
3.Тексты и копии материалов уголовного дела
4.Тексты и копии материалов гражданского дела
5.Полный список действующих лиц
6.Статистика
7.Комментарии читателей
8.Сколько стоит отмазаться от убийства
ПОСЛЕ ЭПИЛОГА
1.Ошибка адвоката Станислава Маркелова - январь 2009 г.
2.Карьера милиционера Андрея Иванова (или Почему стрелял майор Евсюков?) - 18.01.2010
3.Ложь в проповеди патриарха Кирилла и правда рэпера Ивана Алексеева - 30.04.2010
4.Что такое Общественное движение Сопротивление? - 2014 г.
поиск
Содержание >> Отмена применения акта амнистии >

2. Миллениум. Заявление в президиум МГКА от 27 декабря 2000 г.

 Читатель уже достаточно много узнал на этих страницах об адвокате Муратове А.И. Узнает и еще. Поэтому я считаю возможным поместить здесь фотографию адвоката, которую я случайно обнаружил в пачке газет, использованных моим сыном при упражнениях в стрельбе из пневматического пистолета. Совершенно искренне заверяю читателя, что эти следы от попадания пулек в фотографию адвоката совершенно случайны - этот номер воскресного выпуска находился в пачке других бумаг. Я перерыл не одну кипу газет, чтобы заменить эту фотографию на неповрежденную, но безуспешно - очень уж недолгое время адвокат Муратов печатался в воскресном приложении к газете "МК".

С момента нашей последней встречи с адвокатом Муратовым А.И. я постоянно думал о его роли в моем деле; в моей черепной коробке постоянно раскладывался пасьянс из одних и тех же фактов:
- почему-то перед самым началом работы по моему делу он сказал, что привлечения обвиняемых к ответственности за убийство не гарантирует. На каком основании? - он же не был знаком с делом, но был знаком с Ольгой Богуславской, которая, перед тем как написать статью по моему делу, имела разговор с Томилиным В.В. (а с кем же еще!?) - Главным судмедэкспертом России, утвердившим все три незаконные и необоснованные заключения судебно-медицинской экспертизы;
- почему-то адвокат Муратов А.И. ничего не сказал 13 мая 1999 года на слушании в Тверском областном суде «о недостатках в проведении судебно-медицинских экспертиз», хотя в письменном ходатайстве он своей рукой написал, что заявит соответствующие претензии на слушании в суде;
- почему-то не предложил обжаловать (в порядке надзора) решение этого суда – вне всякого сомнения, незаконное и необоснованное (то есть преступное), значит – был с этим решением почему-то согласен;
- почему-то он посчитал в августе 1999 года, что я сдался, и не принимал мер к ускорению реакции судьи Лебедева на наше ходатайство (судья лебедев не отчечал на него более трех месяцев);
- почему-то судья Лебедев, упорно скрываясь от меня, без промедления «клюнул» на мой звонок, в котором я представился адвокатом Муратовым;
- почему-то изменился голос у адвоката Муратова, когда он прочитал мои возражения на частный протест прокурора Шалаева Ю.А. от 03.12.1999 г.;
- почему-то мне позвонили из Тверского областного суда и сообщили об отмене слушания 15 февраля 2000 г.;
- почему-то следователь Лисицын назначил дату для моего ознакомления с результатами дополнительного расследования именно на 12 мая 2000 года – как раз на дату слушания по гражданскому делу в Московском Городском суде;
- адвокат Муратов трижды звонил по мобильному телефону Ольге Богуславской из здания Пресненского суда, когда смотрел мою жалобу в Верховный Суд, но после (естественно) – никаких соответствующих действий от журналистки не последовало, – как это похоже на предложение моего второго адвоката Волкова В.М. «организовать выезд телевизионной бригады»;
- почему-то ни слова не сказал адвокат Муратов о моем праве (после амнистирования подследственных) на возмещение причиненных мне материального ущерба и морального вреда.

В декабре месяце 2000 года мне еще было неведомо постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 13 ноября 1995 года, которое разрешило «участникам уголовного процесса, чьи права и законные интересы затрагиваются прекращением производства по делу», - обычно это потерпевшие – обжаловать в суде постановление следователя о прекращении уголовного дела. То есть у меня еще не было в руках самого главного, самого решающего доказательства работы адвоката Муратова Андрея Иосифовича против моих интересов потерпевшего по уголовному делу о тяжких преступлениях, которое заключалось в том, что он не обжаловал сам и скрыл от меня мое законное право обжаловать в суде преступные постановления следователя Виноградова Ю.Н. о прекращении уголовного дела.
Помнишь, читатель, основной тезис адвоката Муратова на слушании по моему гражданскому иску к юридическому центру «ТИАН» - «Адвокат обязан вынести позицию потерпевшего… Критерий – представление интересов» (страница 115 гражданского дела №2-310 1999г. Пресненского суда г. Москвы, протокол суда).
Обвинить в чем-либо человека очень непросто. Да и мудрец сказал: «Прежде, нежели исследуешь, не порицай; узнай прежде, и тогда упрекай». Во всех своих несчастьях я прежде всего стараюсь искать свою вину, и очень часто нахожу. Сейчас такое свойство человека называют заниженной самооценкой. Но когда я не чувствую за собой вины, я не могу ничего с собой поделать – я становлюсь упрям, как сто баранов. Тогда, в декабре 2000 года, мне не в чем было винить себя, а о прямых уликах против адвоката Муратова, - таких, как против моего первого адвоката Гоцева, который вместе со следователем прокуратуры Калязинского района Бородкиным О.В. уничтожил протокол наружного осмотра тела, - мне тогда еще не было известно. И, чтобы было легче во всем разобраться, я решил сесть и всё описать на бумаге. Я писал и переписывал свое повествование ночами и выходными днями на протяжение двух недель. Как любят говорить писатели, автор не властен над своими героями: у меня получилось заявление на имя Председателя президиума Московской городской коллегии адвокатов Резника Г.А.
Заявление получилось на одиннадцати страницах машинописного текста, плюс сорок шесть приложений на 103 листах. Последнюю распечатку я сделал на работе в последний рабочий день 2000 года - двадцать седьмого декабря. Распечатал в двух экземплярах и поставил свою подпись. Какое-то время я колебался – отправить заявление почтой или отнести самому? Решил отнести сам – я тоже хотел праздника, я тоже хотел Нового года - мне нужно было скинуть свой груз и освободиться.
  Примерно в три часа пополудни я пошел по знакомому адресу на улицу Большая Дмитровка дом 9, где я уже был летом 1997 года с жалобой на юрцентр «ТИАН» и на моего первого адвоката Гоцева М.В. Чистенькое двухэтажное зданьице во дворе, аккуратная внутренняя отделка, второй этаж. Сейчас вся Москва гуляет, а здесь - строгая тишина. Я прошел в приемную – секретарши за столом нет. Огляделся – у входа в кабинет Резника стояли четыре стула, и на каждом сидел человек с кожаным портфелем на коленях - адвокаты. Все молчали.
В коридоре из комнаты в комнату прошмыгнул молодой юрист. Именно здесь, в этой приемной три года назад прошествовал мимо меня известный адвокат Резник Г.М. со своим кожаным коричневым портфелем; я помню, как у меня перехватило дыхание от восторга сопричастности. Теперь я что-то такого чувства не испытывал. Из дальнего конца коридора твердой решительной походкой в направлении своего рабочего места шла сорокалетняя (в прошлом стройная) женщина в дурном расположении духа. Прошла мимо меня, опустилась на стул.
- Что у Вас?
- Заявление, - сказал я, и положил перед ней сшитые степплером сто четырнадцать страниц своего заявления с приложениями.
- О чем?
- О работе вашего адвоката Муратова Андрея Иосифовича по уголовному делу.
Она проверила по своим спискам фамилию адвоката, ничего не сказала, молча достала регистрационный журнал, внесла запись и сообщила мне входящий номер – 681.
Я спросил её:
- Нельзя ли поставить штампик на второй экземпляр моего заявления?
- Вам что, мало записи в журнале и входящего номера? – был ответ.
Я настаивать не стал – записал номер, отошел в сторонку и склонился у свободного стула в коридоре, чтобы поаккуратнее убрать в свою сумку проигнорированный злобной секретаршей Резника Г.М. второй экземпляр моего заявления. Краем глаза я увидел, как она взяла мое заявление в руки и стала его читать. Вслух. На всю приемную. Я выпрямился и повернулся лицом к ней.
- Мне что, нельзя читать Ваше заявление? Я же должна с ним ознакомиться! – сказала она с нескрываемой агрессией в ответ на мой изумленный взгляд..
- Почитайте, почитайте, - сказал я, нисколько не почувствовав себя задетым ее не очень-то интеллигентным поведением (и не такое видали). – Вы узнаете много интересного, - добавил я.
Я вышел на улицу. Начинало темнеть. Интересно, почему у секретарши в такой замечательный день – последний рабочий день уходящего 2000 года - и такое гнусное настроение? Ведь все приходящие в такой день к Резнику Г.М. посетители должны были поздравлять ее с наступающим Новым годом, и вручать ей маленькие подарочки. Не может быть, чтобы не вручали – они же все свои, иначе она не стала бы читать вслух на всю приемную моего адресованного председателю президиума МГКА Резнику Г.М. заявления. Почему же у неё такое не новогоднее настроение? Может быть потому, что она догадывалась о том, что у этих визитеров к Резнику Г.М. в их портфельчиках совсем не такие подарочки, какие они подносят ей? Есть от чего потерять покой.
Я вышел на улицу. Пусть секретарша читает вслух моё заявление – мне нечего стыдиться: в этом заявлении всё правда. Самое главное – я не прошу вернуть мне деньги, уплаченные за работу адвоката Муратова А.И., и не прошу применить к нему никаких «оргвыводов», как это было с юридическим центром «ТИАН»; в этом заявлении я просил исправить «работу» адвоката Муратова А.И. Я думаю, что, как это теперь говорится, «по законам и по понятиям» я имел на это право.
Но все же, с каким нескрываемым удовольствием она начала читать вслух мое заявление! Словно именно этого ей не хватало для того, чтобы восстановить отчего-то утраченное душевное равновесие. И ведь не могла даже подождать две минуты - дождаться моего ухода. Словно получила свой подарочек к Новому году и захотела перед всеми похвастаться. Очень похоже на столь знакомое глумление над потерпевшим со стороны следователей и судей славного города Калязина - человек получает удовольствие от причинения боли другому человеку.
Интересно, на каком месте моего заявления эта глумливая секретарша председателя президиума МГКА прекратила это свое предновогоднее развлечение? А может, дочитала его до конца, а сидящие напротив адвокаты ей (и адвокату Муратову А.И.) сдержанно поаплодируют? А в ответ на аплодисменты она встанет и, оттянув пальчиками края своей юбочки, как это было давным-давно на новогоднем концерте в детском садике, сделает книксен? А они зааплодируют еще громче, и им станет легко и хорошо, они даже почувствуют себя командой. И каждый адвокат в душе пожалеет, что не прихватил для секретарши подарочка подороже: "Ч-черт!".
И как раз в этот момент, привлеченный непривычным шумом в приемной, из двери своего кабинета выглянет высокий и серьезный Генри Маркович, оценит непривычную неформальность атмосферы, хмыкнет, и, пригласив следующего, молча скроется за своей дверью?
Не исключено… Не исключено.
Жалко, что не спросил фамилию у этой дамочки. Теперь вот нужно подыскивать ей псевдоним поприличнее. Мой незначительный опыт в общении с секретаршами позволяет мне разбить этот вид на два класса: молодые, образованные и шустрые секретарши - мадмуазели, и пожилые, спокойные, мудрые - мадамы. Эту секретаршу нельзя было отнести ни к тем, ни к этим. Можно было бы назвать Мамзелью, но пусть будет просто - Глумливая.

ВОПРОС 97: Что подсказывает тебе, читатель, твое логическое мышление - преподнесла ли в тот вечер Глумливая этот свой подарочек Генри Марковичу Резнику? Иными словами - был ли ознакомлен с моим заявлением вечером 27 декабря 2000 года Председатель президиума Московской коллегии адвокатов Резник Г.М.? ГОЛОСОВАТЬ

На что я рассчитывал, когда нес 27 декабря 2000 года это свое заявление в президиум МГКА? Я знал, что я во всем прав, и что на моей стороне был закон. Статья 9 действовавшео в то время Положения об адвокатуре гласила: «Права и обязанности председателя президиума коллегии адвокатов. Председатель президиума коллегии адвокатов …организует проверку жалоб и иных материалов о действиях адвокатов и вносит соответствующие предложения на рассмотрение президиума или передает материалы проверки на разрешение собрания адвокатов юридической консультации для принятия мер общественного воздействия».

Я сомневался только в одном эпизоде из своего заявления – стоило ли вообще упоминать фамилию адвоката Волкова В.Н. и название уважаемой телевизионной передачи ("Человек и закон"), сотрудниками которой через третьих лиц он был мне порекомендован - ведь я в случае чего не смогу этого доказать: относительно адвоката Волкова В.Н. у меня одни только догадки, нет даже ни одного документа, подтверждающего факт оплаты мной его услуг - адвокат Волков сработал осторожнее всех.
Однако, как показали происшедшие вскоре события (и как это было замечено кем-то до меня), жизнь значительно богаче наших представлений о ней – не зря я упомянул в своем заявлении фамилию адвоката Волкова В.М. Не зря!! Вскоре я узнаю, на что способны адвокаты, когда они начинают понимать, что им, возможно, также, как и Малькову после совершенного по его вине дорожно-транспортного происшествия, придется за всё заплатить. Узнаешь и ты, терпеливый мой читатель.

Вперед

 
  infopolit