О проекте
Содержание
1.Пролог
2."Разговор" с Всевышним 26.06.2003 г.
3.Туда, где кончается ночь
4.Первое расследование
5.Первое слушание
6.Применение акта амнистии к убийце
7.Отмена применения акта амнистии
8.Последний круг
9.Гурская Наталья Аркадьевна
10.Сомнительные законы
11.Теоремы Справедливости
12.Недосужие домыслы
13.Встреча с сатаной
14.О национальной идее
15.Эпилог
Статистика
1.Ответы на вопросы
2.Показать вердикт
3.Тексты и копии материалов уголовного дела
4.Тексты и копии материалов гражданского дела
5.Полный список действующих лиц
6.Статистика
7.Комментарии читателей
8.Сколько стоит отмазаться от убийства
ПОСЛЕ ЭПИЛОГА
1.Ошибка адвоката Станислава Маркелова - январь 2009 г.
2.Карьера милиционера Андрея Иванова (или Почему стрелял майор Евсюков?) - 18.01.2010
3.Ложь в проповеди патриарха Кирилла и правда рэпера Ивана Алексеева - 30.04.2010
4.Что такое Общественное движение Сопротивление? - 2014 г.
поиск
Содержание >> Последний круг >

2. Следователь Шашков Д.А., убийство Михаила Круга, отсутствие аневризмы, отставка Главного судмедэксперта России

  Тридцатого октября 2002 года я снова приехал в Тверь – теперь на допрос к старшему следователю прокуратуры, юристу II класса Шашкову Дмитрию Александровичу. Познакомились. Следователь оказался молодым – лет тридцати с небольшим – высоким, богатырского телосложения человеком. Примерно такой же конституции молодой человек - гонец с удостоверением - стоял на темной лестничной площадке двадцать пять лет назад, в начале 1977 года, с вытянутой вперед рукой с красным кожаным удостоверением с оттиснутым на нем золотом гербом Советского Союза.
Шашков Д.А. спокоен, выдержан, не замкнут, но и не открыт. Я снова, в который раз всё пересказываю, а следователь записывает, на этот раз – на компьютере. Попутно вставляю разные факты, интересуюсь его реакцией. Сказал о словах медсестры при выходе из Калязинской больницы («Им ничего не будет»), на что Шашков спросил: «Это почему? Потому что они такие хорошие?».
Сказал о том, что следователь Давыдов В.М. не возбудил уголовное дело по факту убийства, на что Шашков: «Но в уголовном деле речь идет об убийстве!».
«Тогда почему уголовное дело в тот же день не забрали в прокуратуру? – убийство очевидно, виновные известны, свидетели имеются. Следователь Давыдов обязан был немедленно передать дело в прокуратуру?» - задал я следующий вопрос. «Да, обязан» - последовал ответ.

«Почему прокурор забрал дело только после вмешательства из Москвы?» - молчит следователь Шашков.
Почему начальник следственного отдела в газетной статье извращает материалы уголовного дела?» - ответ: «Он хотел ответить на статью московской журналистки», на что мне пришлось возразить: «Ну, так бери уголовное дело и отвечай! Нет, он хотел рассказать людям своего города, что у них такое не может быть, он хотел объяснить людям, почему убийца Мальков и Виноградов ходят (и будут ходить) между ними на свободе». Следующий вопрос: «Почему прокурор Шалаев Ю.А. утвердил постановление о прекращении уголовного дела вследствие амнистии, в котором написано, что жена умерла в больнице?», ответ следователя Шашкова: «Он просто не посмотрел». Всё посмотрел ваш коллега-преступник! Ему и смотреть ничего не надо – он утверждал обвинительное заключение, он принимал участи в процессе. Умысел очевиден: если написать, что человек умер на месте непосредственно после удара в голову – это убийство, а если человек умер в больнице – это уже не убийство. А про то, чтобы амнистировать убийц, в постановлении Госдумы РФ пока еще ничего не написано. Ничего не добавил следователь по "особо важным делам".
Еще я показал следователю Шашкову протокол допроса следователем Давыдовым «свидетеля» Малькова, в котором следователь тщательно зачеркнул типографскую графу об уголовной ответственности свидетеля за дачу ложных показаний. Что было отвечать следователю по особо-важным делам Шашкову Д.А? Он ничего и не ответил, а только сказал: «Да, вы хорошо изучили дело».
Веселый получается разговор со следователем прокуратуры по особо важным делам – ну прямо как в том развеселом романе: за какое преступление прокурора ни хватишься, а его нет.
В течение дня мы со старшим следователем Шашковым Д.А. разговаривали о многом: он изучал меня, а мне скрывать было нечего.
Он, видимо, тоже считал, что от меня можно особо ничего не скрывать, и поэтому попросил меня подождать здесь же в кабинете, пока он допросит одну свидетельницу по другому делу.
Вошла молодая женщина, невысокого росточка, стройная, неброско, но качественно одета, на пальчиках – два колечка с бриллиантиками. Как я понял из дальнейших разговоров, она была женой одного из арестованных по делу об убийстве известного певца Михаила Круга, которое случилось летом 2002 года. Держалась эта молоденькая женщина уверенно: улыбалась следователю Шашкову в лицо, стреляла глазками, о своем муже говорила как о каком-то временном сожителе – ничего о нем не знает, и знать не хочет; на половину вопросов следователя отвечала глупеньким словосочетанием: «Без понятия», но было видно, что в прокуратуре – первый раз. Насколько я понял, следователю нужно было получить от нее заявление в телефонную компанию с просьбой представить следствию распечатку о телефонных разговорах с двух мобильных телефонов. Следователь допрашивал ее о том, что делал и где был ее муж в течение двух дней – очевидно ближайших к дате убийства, – но попросил ее указать в заявлении в телефонную компанию не только эти два дня, а интервал длиною аж за год до интересовавших следователя событий. Она заметила это и спросила: «Зачем? И потом, разве вы сами не можете получить эту информацию – без моего заявления?». Ответ был: «Вам же будет лучше: если это напишете вы - это будет означать, что вы не препятствуете следствию».
Потом я вышел из кабинета на несколько минут покурить. Когда вернулся, допрос уже заканчивался. Вскоре следователь распечатал текст протокола и дал этой женщине на подпись. Она внимательно всё читала, потом спросила: «А разве вы говорили мне о том, что я имела право пригласить для участия в допросе своего адвоката?». «Да, конечно, в самом начале. А разве вы не помните?» - был ответ следователя Шашкова. Я что-то этого тоже не припомнил.
Женщина ушла. Я тоже прочитал и подписал свой протокол допроса; следователь Шашков сказал мне, что он назначит по факту смерти жены повторную судебно-медицинскую экспертизу, для чего будут нужны амбулаторные карты жены. На том и расстались.
Вернувшись в Москву, я выслал почтой на имя следователя свою историю болезни, которую взяли в Боткинской больнице в июле 1996 года "архангелы - посланцы справедливости", и две амбулаторные карты жены – для судебно-медицинских экспертов.
В ноябре месяце я еще раз приехал к следователю Шашкову – официально оформить передачу медицинских документов. Следователь поведал мне очень важную информацию: он уже успел поговорить с профессором, доктором медицинских наук , заведующим отделением кардио-хирургии Тверской областной клинической больницы Кореневым Юрием Ивановичем. Он отметил один интересный факт: аневризму сосуда, если она есть, всегда обнаруживает врач, делающий вскрытие. Не заметить аневризму, если она есть, нельзя, потому что при летальном исходе она всегда сопровождается сильным кровоизлиянием. А тут судебно-медицинский эксперт судебно-медицинского отделения при ЦРБ г. Кашина Емельянов В.Г. при вскрытии не обнаружил аневризмы. Описание аневризмы в материалах уголовного дела отсутствует. К тому же аневризма обычно сопровождается клиническими проявлениями: больные жалуются на головные боли, тошноту, головокружение, проявляется неврологическая симптоматика (немение конечностей, пошатывание). Позже все эти слова я увижу в протоколе допроса профессора Корнева Ю.И.
Итак, граждане, внимание! Аневризмы не было!
Ах, как права была тот доктор в одной московской больнице, в которую я привел как-то на обследование своего сына. Однажды я принес ей для анализа заключения эксперта Емельянова. Она внимательно их прочитала и сказала только одно: «О какой аневризме речь, если ее не обнаружено при вскрытии? В деле отсутствует собственно описание аневризмы».
Еще следователь Шашков Д.А. рассказал мне, что он ездил в Москву в Республиканский центр СМЭ - хотел пристроить дело на повторную (в четвертый раз!)экспертизу к ним, но понимания не встретил. Более того, был удивлен царившей там, по его словам, нездоровой обстановкой. Брать это уголовное дело на экспертизу никто желания не изъявил, а на слова Шашкова о том, что он может просто официально направить дело с сопроводительным письмом, ему было отвечено "Пожалуйста, но только можете прождать несколько лет".
Так, во всяком случае, мне изложил ситуацию следователь Шашков Д.А.
"Поэтому я решил организовать повторную судебно-медицинскую экспертизу в Твери", - заключил он.
Интересно, как теперь Тверские судмедэксперты будут выкручиваться? Но самое интересное – почему на этот очевидный факт – что производивший вскрытие судмедэксперт Емельянов В.Г. не привел описание аневризмы и, естественно, не приложил это описание к материалам уголовного дела, - не указали наши «научные светила» - Главный судмедэксперт России д.м.н. Томилин В.В., д.м.н. Шишков Т.Т., к.м.н.Баранова М.Я., к.м.н. Осипенкова Т.А.?
Старший следователь Шашков Д.А. также добавил, что Республиканским центром судмедэкспертизы уже командует не профессор генерал-майор Томилин В.В., а кто-то другой. «Как так? – спрашиваю, - А что же с ним случилось?» «Говорят, что-то со здоровьем – инсульт. Он остался работать там же, но не в должности руководителя», - ответил мне следователь Шашков Д.А.


Итак, генерал-майор медицинской службы доктор медицинских наук Томилин В.В. оставил свой пост Главного судебно-медицинского эксперта России.

Я думаю, читатель, что на моем месте каждый подумал бы о том, что не без моего участия был смещен этот руководитель. Подумал об этом и я: это на права потерпевшего по уголовному делу и на закон Главный судмедэксперт России со своим дружком "адвокатом" Гоцевым М.В. могут презрительно плевать и ничего не бояться, но когда раздается звонок из Комитета по безопасности Государственной Думы РФ, то есть когда с тобой разговаривает реальная власть – фактически разговаривает народ, а ты только на прошлой неделе ворошил в камине своей уютной генеральской дачи листы приложений к пресловутому заявлению потерпевшего в Минздрав, и ощущал тепло, идущее от горящих доказательств твоей подлости, то теперь тебе есть от чего вздрогнуть: ты вдруг поймешь, что это не тепло от этих чернеющих в огне листов ласкало твои ноги – это в тебя вползала погибель твоя, это вползала накопленная в этих листах моя ненависть.

ВОПРОС 121: Если учесть, что отставка Томилина В.В. произошла летом 2002 года, как раз после того как за дело взялась Скрипкина Татьяна Владимировна, то как вы считаете, возможна ли «прямая причинная связь» между моей жалобой в Министерство здравоохранения РФ, решительными действиями помощника депутата Государственной Думы РФ Гудкова Г.В. Скрипкиной Т. В. с одной стороны, и отставкой Главного судебно-медицинского эксперта Томилина В.В. – с другой? ГОЛОСОВАТЬ

Два Воздаяния
Я помню, как во время моего первого разговора с журналисткой Ольгой Богуславской в здании редакции "МК" в начале 1997 года она безапелляционно заявила, что на Бога рассчитывать нельзя, потому что его нет, – надо действовать самому. Я тогда ответил нечто, что она слышала, наверное, не одну сотню раз: «Не с вашей фамилией такое говорить». Однако и в своих многочисленных статьях она неоднократно и совершенно определенно высказывала эту свою мысль в различных формах.
Я не знаю, насколько искренни эти слова журналистки Ольги Богуславской, но только я догадываюсь, что регулярно говорит она эти слова потому, что это выгодно - и лично ей, журналистке Ольге Богуславской, и газете, в которой она публикует свои статьи. Оно и понятно: любой шаман должен твердить, что он - самый лучший шаман на свете, и что боги слышат только его самый громкий бубен, и что именно он лучше всех разжигает правильный огонь. Иначе цена этому шаману - коробок спичек.

Я не согласен с Ольгой Богуславской. И у меня на этот счет есть свои доказательства.

Давно это было. В конце пятидесятых наша семья – отец, мать, мой старший брат и я – переехала из двухэтажного деревянного барака с крысами в Большом Тишинском переулке в построенный рядом большой кирпичный дом. Мне тогда было двенадцать лет. В новом дворе быстро подружился со своими новыми сверстниками – Сергеем Алешниковым и Генкой Калядиным, за свою хитрость получившим впоследствии кличку «Кот». Но, кроме них, было много и других ребят – старше нас. Мы часто играли в футбол на дворовом пятачке. А вечерами собирались здесь же во дворе в деревянной беседке и слушали разговоры бывалых парней, въехавших в два наших новых больших дома из других дворов и других бараков. Смотрели, как они пили дешевый портвейн и курили «план». Больше всего меня изумляло, с каким мастерством пил портвейн самый старший из всех, почти уже мужик, Костя Кваземода: он, спокойно сидя на лавочке, делал перед грудью два-три круговых движения бутылкой объемом 0.75 литра, потом запрокидывал назад голову, открывал рот и просто выливал себе в глотку нужную дозу портвейна. Я еще тогда, не будучи знаком с произведениями французского классика, догадывался, что кличка Кости (Кваземода) была как-то связана с особой выразительностью его грубого лица. Но его глаза мне казались более добрыми, чем у любого другого из нашей дворовой компании. Вскоре пришел из армии старший брат моего нового друга Генки Калядина. Звали его почему-то Власом, имени не помню. Влас был невысокого роста, худощав, весел, шустр, играл на гитаре, пел. Запели и мы все. Песни преимущественно были, конечно, дворовые или блатные. В один из таких теплых сентябрьских вечеров, когда уже стемнело, кто-то крикнул «На Тишинке бараки горят». Мы все сорвались с места и побежали вверх по Большому Тишинскому переулку по направлению к Тишинскому рынку. Я бежал рядом с Власом, вокруг бежали ещё какие-то люди, а перед нами бежал милиционер. И вдруг Влас ни с того ни с сего сделал милиционеру сзади подсечку. Милиционер сбился с ноги, потерял равновесие, но на ногах кое-как на ходу удержался и, не оглянувшись, продолжил свой бег – туда, где горело, и где было уже много народу. А к Власу подошел молодой парень – лет восемнадцать – и спросил его, зачем он это сделал. Влас как-то очень уверенно и мягко взял этого парня под руку, отвел с середины переулка к стене барака, вежливо ему что-то объясняя, а после неожиданно, почти в прыжке, ударил его снизу кулаком в подбородок. Голова парня резко запрокинулась назад, и он стал падать вперед, как-то неестественно изогнувшись в спине. Влас побежал дальше, я за ним, и здесь же на бегу я спросил его, за что он ударил этого парня. Влас ничего не сказал, только махнул рукой. Позже я узнал, что Влас перед армией занимался боксом.
Вскоре Влас с некоторыми ребятами из нашего двора оказался в тюрьме – за групповое ограбление какого-то прохожего на улице неподалеку от нашего двора. А еще через два года Власа привезли – без кистей рук и ступней ног: обморозился. И долго еще каждую весну ребята выносили его на руках из дома и усаживали на лавочку у подъезда - погреться на солнышке. И заливали ему в глотку дешевый портвейн.
Я наблюдал эту картину из своего окна, и не мог выйти на улицу, потому что мне пришлось бы к нему подходить и что-то ему говорить. А говорить я ему ничего не хотел. Потому что я помнил тот его удар.

И еще один случай – на сей раз в нашей деревне. Один мужик по пьяни перерезал горло своему собутыльнику из соседней деревни. Суд дал десять лет, отсидел семь – вернулся. Мой друг Михаил Мошкин, соседом которого по деревне был этот мужик, как-то сказал мне, что он по-соседски спросил того однажды: «Не жалеешь, что душу загубил?». «Нет, - был ответ, - не жалею: я правильно сделал». Прошло несколько лет. Как-то по осени этот мужик принялся носить из леса, что в трехстах метрах от его дома, заготовленные заранее жерди для огорода. Носил дотемна. В последний раз пошел и не вернулся. Его старуха-мать обегала всю нашу небольшую деревню – просила, чтобы помогли искать. Но в деревне уже почти никого не было: молодежи - поскольку осень: сезон отпусков закончен, а степенных людей – раз два и обчелся, потому что на войну (финскую и Великую отечественную), ушли из деревни двадцать девять парней и мужиков; целым вернулся только один (служил поваром), да еще два молодых инвалида: Андрей Матвеевич Запрягаев, с изуродованным лицом (финский снайпер), и Василий Иванович Крылов – с парализованной правой половиной туловища (тяжелая контузия - не доехав до фронта поезд попал под бомбежку). Пожилые люди, стало быть, не пошли: «Темно: чё там, в лесу, найдешь, кроме своей погибели? Да и он, наверное, уехал в Кашин к своей подруге». Нашли его утром, как рассвело – он лежал, уже окоченевший, в виду своих светящихся окошек, рядом лежали две жерди, земля вокруг была исцарапана его руками. Причина смерти – инфаркт с последующим переохлаждением организма. Сколько часов он лежал, глядя на свои теплые окошки? О чем успел передумать?
В какую фигуру сложились при его падении те две жерди, которые он тащил на себе из леса домой – не знаю. Меня в тот день в деревне не было. Этот мужик был сыном того, единственного – отслужившего всю войну поваром и вернувшегося невредимым.

Я не знаю, с кем из экспертов Республиканского центра судебно-медицинской экспертизы разговаривала Ольга Богуславская перед тем, как написать свою статью
«Смерть на обочине», но почему-то видится мне, что именно с директором, именно с Томилиным В.В. И в результате в статье получилась ложь, выгодная убийце и работавшим на убийцу адвокатам потерпевшего.
Немедленно возникает вопрос о том, почему эта ложь возникла и кому она выгодна? Понятно, что ложь должна быть выгодна тому, кто лжет. И с первого взгляда может показаться, что эта статья вместе с написанной в ней ложью выгодна подписавшим преступное заключение судебно-медицинским экспертам, в том числе и утвердившему это заключение Томилину В.В. Однако, мне думается, это не совсем так. Этим «экспертам» было бы в тысячу раз выгоднее, чтобы этой публикации не было совсем, потому что прочитавший ее любой судебно-медицинский эксперт в любой точке нашей необъятной страны сразу увидит эту ложь, и сделает свои выводы. Я убежден, что если бы журналистка О.Богуславская предложила Главному судмедэксперту России Томилину В.В. решать, публиковать этот материал, или нет, то Томилин попросил бы его не печатать. Публикация была – будущее покажет - не в его интересах. Но у любого журналиста есть свои собственные, личные интересы. Какие – будущее, опять же, покажет. Но среди них есть один особенный, очень тонкий, естественный для любого журналиста.
Ведь кто такой, в сущности, журналист? Это не писатель и не поэт, и не хозяин средства массовой информации. Казалось бы – так себе – зеро, ноль. Но это не совсем так. Пусть журналист не хозяин газеты, но он – хозяин информации, если она у него есть, если он ее добыл. А без его информации и газета – ноль, рекламный листок, который и смотреть никто не станет. Из этой-то своей информации журналист и кует свои монеты – больше у журналиста ничего нет. А как воспользоваться полученной информацией – определяет сам журналист, в зависимости от ее рыночной стоимости: кто больше даст. Журналистка Ольга Богуславская – очень, скажу я вам, большой профессионал, - в разговоре с судмедэкспертом не могла не почуять ложь. О причинах этой лжи ей, как и любому из нас, догадаться было нетрудно. И все эти судмедэксперты, вместе с бывшим Главным судмедэкспертом России Томилиным В.В., в мгновение ока оказались в ее мягкой интеллигентной пушистой лапке с очень острыми стальными когтями. Правильно сказано, что грешник становится рабом своего греха. Или рабом того, кто знает о его грехе и может очень громко о нем прокричать.
«Ему отвечали: мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда; как же Ты говоришь: сделаетесь свободными? Иисус отвечал им: истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха», (Иоанна, 8,23:24).
Публикацией статьи "Смерть на обочине" журналистка просто посадила главного судмедэксперта России Томилина В.В. на поводок. Это ж мечта любого журналиста. Зачем мышку душить? Какой от этого прок? Посадят убийцу? Уволят преступника-судмедэксперта? А мне-то, журналисту, от этого какая польза? Где мои-то монеты? Поэтому и была написана в статье О. Богуславской ложь, выгодная преступникам-судмедэкспертам. А то, что благодаря этой газетной лжи вместо одного наказанного убийцы бандиты будут еще больше убивать людей – ничего не поделаешь, ничего не попишешь. А даже и наоборот – очень даже попишешь. Но уже о других преступлениях. И будут катиться, кругленькие, со звоном.
Я допускаю, что кое-кто может предположить, что ложь в статье О. Богуславской о «дырке в законе», - результат того, что ее ввели в заблуждение там, в стенах Республиканского центра судебно-медицинской экспертизы. Вместо возражения расскажу о небольшом эпизоде моего общения с О. Богуславской: как-то, сидя рядом с ней в редакции "МК" на большом черном кожаном диване, я перекладывал из папки в папку копии материалов дела в поисках одного определенного документа, о котором у нас в тот момент зашла речь, и меня изумило, как Ольга Богуславская в одно мгновение выхватила суть одного из документов, мелькнувшего в моих руках перед ее глазами, и после в разговоре упомянула о его содержании. Я немедленно выразил восхищение этой ее способностью: "Вы - прямо лучше любого Штирлица!". В ответ она многозначительно усмехнулась. Так что О.Богуславская – это не просто журналистка, каких сотни, это – матерый профессионал, знающий силу (и цену) каждого слова, каждого предложения в своих статьях. Если она что написала – она абсолютно точно знает, почему она это сделала, и для чего.

Так, на чем я остановился? А! На том, что следователь Шашков сказал мне, что никакой аневризмы-то и не было. Итак, пользуясь правом потерпевшего по уголовному делу, я заявил следователю Шашкову следующие ходатайства:
1. установить судьбу окровавленной одежды моей жены;
2. установить, какие спортивные кружки или секции вел Мальков, работая преподавателем физкультуры в школе и после увольнения из школы, работая спортивным инструктором на одном из предприятий города Калязина;
3. поставить перед судебно-медицинскими экспертами следующий вопрос: «Учитывая тот факт, что в результате причиненного Гурской Н.А. удара в левую часть головы ее развернуло во время падения на 180 градусов, мог ли этот удар привести к несовместимому с жизнью повреждению шейного отдела позвоночника Гурской Н.А.?».
На том и расстались.

Вперед

 
  infopolit