О проекте
Содержание
1.Пролог
2."Разговор" с Всевышним 26.06.2003 г.
3.Туда, где кончается ночь
4.Первое расследование
5.Первое слушание
6.Применение акта амнистии к убийце
7.Отмена применения акта амнистии
8.Последний круг
9.Гурская Наталья Аркадьевна
10.Сомнительные законы
11.Теоремы Справедливости
12.Недосужие домыслы
13.Встреча с сатаной
14.О национальной идее
15.Эпилог
Статистика
1.Ответы на вопросы
2.Показать вердикт
3.Тексты и копии материалов уголовного дела
4.Тексты и копии материалов гражданского дела
5.Полный список действующих лиц
6.Статистика
7.Комментарии читателей
8.Сколько стоит отмазаться от убийства
ПОСЛЕ ЭПИЛОГА
1.Ошибка адвоката Станислава Маркелова - январь 2009 г.
2.Карьера милиционера Андрея Иванова (или Почему стрелял майор Евсюков?) - 18.01.2010
3.Ложь в проповеди патриарха Кирилла и правда рэпера Ивана Алексеева - 30.04.2010
4.Что такое Общественное движение Сопротивление? - 2014 г.
поиск
Содержание >> Сюжет для Голливуда >

10. Диалог Фараона с Первоадвокатом 11 мая 2006 г.

Место действия: г. Москва
Итак, третьего мая 2006 года доносчик принес по известному адресу свой донос.
Я не знаю, какие чувства посещают людей, которым доносчики приносят свои доносы. Особенно если в этих доносах очень неприятная для получателя информация, если в них правда. Какие мысли могут посетить человека, попавшего в подобную неловкую (а может, наоборот - очень даже приятную, потому что донесли же!) ситуацию? Хотя, о чем тут особенно волноваться адвокату? Предыдущий эпизод с жалобой потерпевшего имел место пять лет назад. К нему были применены «меры устрашения» первой (самой легкой) степени, и результат оказался неплохой - потерпевший отказался преследовать коллегию и Умника через суд. А если провернуть еще один такой цикл, то пройдет уже десять лет - и «либо ишак, либо Насреддин, либо эмир»... Вот только одно "но" - этот самый текст может оказаться гораздо опаснее той жалобы, потому что с помощью «этого интернета, черт бы его побрал» об этом деле может стать широко известно, коллеги могут зубоскалить. Очень неприятно. Опять надо что-то делать. Размышляя таким образом, московский Первоадвокат соображал еще и над тем, под каким соусом преподнести это дело Умнику. Интересно, помнит ли вообще этот Умник о том деле? Как у него с памятью? И холеная рука Первоадвоката потянулась к телефону, чтобы попросить секретаршу сегодня же пригласить Умника к себе. Пока Первоадвокат параллельно соображал над тем, какой тон лучше выбрать для этого разговора, рука его на какое-то мгновение задержалась на телефонной трубке аппарата. И как раз именно в этот момент не очень приятных размышлений московского Первоадвоката 11 числа месяца мая 2006 года до той поры спокойно лежавшая телефонная трубка вдруг задергалась под его рукой - это грянул, что называется, телефон. Рука адвоката от неожиданности резко дернулась, он почему-то бросил взгляд в окно, в котором, как ему, наверное, показалось, в этот момент мелькнула какая-то ехидная рожа, и потом, в недоумении пожав плечами - какая-такая рожа может мелькать в окне второго этажа? - поднял трубку прямого городского телефона. Звонили с самого верха.

- Алло, Генри Маркович?
- Да, здравствуйте.
- Сейчас с вами будет разговаривать Фараон, не кладите трубочку.

Фараон
: Алло, Генри Маркович, здравствуйте!
Первоадвокат
: Добрый день, Владислав Юрьевич!
Ф
араон: Добрый, добрый, конечно добрый. Слушали послание?
Первоадвокат: И слушал, и смотрел, и читал. Со всем согласен и все поддерживаю. Я думаю, что мы у себя в Общественной палате обязательно отметим ....
Ф
араон: Это понятно, это - само собой. Меня интересует, как в вашей епархии идет борьба за торжество в нашей стране закона и порядка?
Первоадвокат: Вы имеете в виду, Владислав Юрьевич, Общественную палату?
Ф
араон: Согласитесь, Генри Маркович, что между нами Общественная палата уж никак не может быть названа вашей епархией... Меня интересует подчиненная вам Московская городская коллегия адвокатов.
Первоадвокат: Владислав Юрьевич! Согласитесь, что в нашей стране торжество закона и порядка обеспечивается прежде всего вашей прокуратурой и вашим судом, а адвокаты всего лишь защищают маленьких несчастных оступившихся людей. Но защищают, заметьте, не от закона, а от некоторых блюстителей порядка, которые из закона сделали себе хорошую дубину. Однако тем самым адвокаты и прокуроры делают, конечно же, одно общее дело - формируют законопослушное российское гражданское общество.
Ф
араон: Гражданское, говорите? Законопослушное? Ха-ха-ха! Ну-ну, гражданин Первоадвокат!... Во-первых, Генри Маркович, вам не кажется этот ваш ответ несколько односторонним? Разве только интересы обвиняемых и подсудимых нуждаются в защите? А как же интересы потерпевших? И, во-вторых, что я слышу, Генри Маркович, вы утверждаете, что подчиненная вам адвокатская коллегия способствует формированию законопослушного российского общества? А как у вас с памятью, Генри Маркович?
Первоадвокат: "Ч-черт!" - ругнулся про себя Первоадвокат, и снова помимо своей воли быстро кинул взгляд в окно, потому что ему опять привиделась как будто мелькнувшая за окном совершенно мерзкая, отвратительная даже не рожа, а, простите, харя, в которой, впрочем, вполне определенно проглядывали какие-то очень знакомые черты. "Все, - подумал Первоадвокат, - пора! Немедленно в Столешников, в церковь".
Ф
араон: Алло, Генри Маркович! Куда вы пропали?
Первоадвокат: Да-да, Владислав Юрьевич, я внимательно вас слушаю.
Ф
араон: Повторяю вопрос: как у вас с памятью, Генри Маркович?
Первоадвокат: Жалоб нет, Владислав Юрьевич. И не может быть! Память – главный инструмент любого адвоката! - сказал Первоадвокат, и снова чертыхнулся про себя за то, что невесть откуда прилетели и сами собой брякнулись эти два слова, за которые он так ловко зацепил когда-то Умника.
Ф
араон: Жалоб нет, говорите? Хорошо устроились! Зато у нас - с избытком. Можем и вам отгрузить. Скажу вам по секрету: у нас тут в Администрации свежая тема. Мне нужна информация о том, как соблюдаются в нашей стране права потерпевших от преступлений всеми участниками уголовного процесса, в том числе и адвокатами. А тут к кому мне обратиться первому, как не к вам? Существует у вас такая статистика? Насколько люди удовлетворены работой ваших специалистов? Есть ли жалобы? Обращаются ли вообще потерпевшие за помощью к адвокатам?
Первоадвокат: Обращаются, конечно, Владислав Юрьевич, но реже, чем обвиняемые. Однако такая информация в готовом виде у меня отсутствует.
Ф
араон: А сколько времени вам необходимо, чтобы такой отчет мне подготовить?
Первоадвокат: Видите ли, Владислав Юрьевич. Адвокатские коллегии – это общественные организации, существующие на собственные средства. И мы никому никаких отчетов о своей работе не представляем. В Федеральном законе об адвокатской деятельности и адвокатуре слово «отчет» фигурирует только вместе со словами «финансово-хозяйственная деятельность». Все остальное, вы уж простите, Владислав Юрьевич, – адвокатская тайна.
Фараон: Так, Генри Маркович, ваша позиция мне понятна. Иного ответа я от вас и не ожидал. Адвокатская тайна! Давайте поскребем ноготком зту вашу адвокатскую тайну, посмотрим сквозь нее на свет. Я конкретизирую свою просьбу – посмотрим, что вы на это скажете. Меня интересует информация всего по одному делу. Примерно пять лет назад на ваше имя была направлена жалоба, если быть точным - двадцать седьмого декабря 2000 года от потерпевшего по уголовному делу об убийстве и причинении тяжких телесных повреждений. Что вы можете мне сказать о мерах, принятых вашей организацией по этой жалобе?
Первоадвокат: Что-то ничего не припоминается, Владимир Вла... Простите, Владислав Юрьевич.
Фараон: Ничего-ничего, Генри Маркович, я не обижаюсь.
Первоадвокат: Нужно поднимать документы, а они уже в архиве - шесть лет прошло.
Фараон: Вы же сказали, что не жалуетесь на свою память. А этот случай уникальный, поэтому вы просто обязаны его помнить. Я отсюда вижу, как вы скрестили ваши пальчики на правой руке. Поэтому бросьте ваши адвокатские штучки и говорите правду.
Первоадвокат: М-м...Да-а? Вы шутите? В общем-то вы правы, Владислав Юрьевич. Детали этого вопроса я вспоминаю. Дело было очень неприятное.
Фараон: Пожалуйста, сначала факты.
Первоадвокат: Факты, Владислав Юрьевич, состоят в том, что один наш адвокат оказывал юридическую помощь потерпевшему, принимал участие в слушаниях первой и кассационной инстанций, а также на этапе предварительного следствия в течение более чем двух с половиной лет. В 2000 году Президиум Тверского областного суда по протесту в порядке надзора прокурора Тверской области исключил из обвинения ответственность обвиняемого за убийство и причинение потерпевшему тяжких телесных повреждений, после чего к нему был применен акт амнистии. Фактически это дело нашим адвокатом было проиграно. Что поделаешь! Такое случается. Что касается моей оценки, то дело это, как я уже его охарактеризовал, было очень неприятное. Очень неприятное.
Фараон: Во-первых, Генри Маркович, почему "было"? Оно мне и сейчас очень даже греет руки, так греет, что хочется его бросить. Кому-нибудь в лицо. Считайте, что это я уже сделал. И не надо мне врать, Генри Маркович. Вы уж или крестик снимите, или пальцы раскрестите. Вы в курсе, что все незаконные решения, которым так поспособствовала ваша адвокатская контора, в том числе и постановление о применении акта амнистии к убийце, отменены? Но для этого потребовалось вмешательство депутата Государственной думы.
Первоадвокат: Да-а?
Фараон: И еще один вопрос: какие организационные меры были предприняты по этой жалобе?
Первоадвокат: С адвоката получена объяснительная записка. Жалобу мы рассмотрели на президиуме коллегии. Умышленных действий нашего адвоката во вред своему клиенту выявлено не было. Коллегия рекомендовала адвокату более внимательно следить за обновлением законодательной базы. Это все меры, Владислав Юрьевич.
Фараон: Заявителю был направлен ответ в письменном виде?
Первоадвокат: Я не могу точно ответить на этот ...
Фараон: Повторяю, Генри Маркович, не надо мне врать.
Первоадвокат: В письменном виде ответ заявителю...я не помню, чтобы я его подписывал,... так что возможно... что направлен и не был, Владислав Юрьевич.
Фараон: А как прикажете мне относиться к словам потерпевшего о том, что после направления жалоб на Ваше имя на него было оказано некое давление со стороны вашего адвоката? В какой форме это "давление" было оказано? Ваш адвокат что, после всего этого контактирует с потерпевшим? У него есть выход на потерпевшего?
Первоадвокат: Да, насколько я понимаю, выход был, Владислав Юрьевич. Я попросил его закрыть этот вопрос и исключить возможность скандала. До сих пор я считал, что вопрос был решен при взаимном удовлетворении сторон. Во всяком случае, пять лет клиент помалкивал – сидел тише воды, ниже травы.
Фараон: Вы опять мне врете, Генри Маркович: "при взаимном удовлетворении сторон". Клиент, как вы говорите, не сидел, а шел своим путем и теперь дошел до меня. Итак, я попрошу вас, Генри Маркович, подготовить для меня все материалы по этому делу, а также оригинал жалобы потерпевшего. Через два часа за вами.... за ними приедут. Все. До свидания.
Первоадвокат: Одну минуточку, Владислав Юрьевич.
Фараон: Да.
Первоадвокат: В настоящий момент у меня имеется по этому делу дополнительная информация, которая может представить для вас определенный интерес.
Фараон: Какого рода информация?
Первоадвокат: Этот самый потерпевший практически уже сделал интернет-сайт о всей этой истории. Я успел с этим материалом ознакомиться. В этом материале не только адвокаты выглядят недостаточно пристойно (кроме МГКА там еще и МОКА, и одна юридическая фирма вместе с нашим, простите - вместе с вашим министерством юстиции). Там очень много информации и о прокурорах, и о судьях, против которых, согласитесь, наш адвокат вряд ли что смог бы что-нибудь сделать. Но главное даже не в этом. А в том, что потерпевший излагает некоторые мысли. Он собирается с помощью интернета собрать потерпевших в организацию. Мне думается, что вам нужно с этим материалом ознакомиться.
Фараон: Мысли? И вас это удивляет? Как к вам попал этот материал?
Первоадвокат: Вы же знаете, Владислав Юрьевич, «человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или из золота». А все, что можно продать – в нашем обществе уже товар. Тем более что для некоторых наших граждан просто посидеть со мной за одним столом – высокая честь.
Фараон: В вашем обществе? Для меня это не новость. Материалы, о которых вы говорите, в моем распоряжении имеются. И у меня есть информация о том, кто их вам принес. Не все то золото, что из Питера. Уверен - вы не сильно потратились. А прокуроры и судьи - не ваша забота, Генри Маркович. Слава богу, не ваша. И у меня к вам в связи с этим образовалась еще пара вопросов. Известна фраза одного заграничного адвоката: «Свободу в этом мире вы можете защитить, лишь защищая свободу другого человека». Я думаю, вам не нужно называть имя автора?
Первоадвокат: Нет, не нужно.
Фараон: Генри Маркович, в настоящий момент вы ощущаете себя свободным человеком?
Первоадвокат: М-м... Относительно, Владислав Юрьевич, - сказал Первоадвокат, и уже с опаской в третий раз бросил взгляд в окно, ожидая снова увидеть там какую-нибудь чертовщину вроде наглой хохочущей рожи.
Фараон: Как вы считаете, может ли человек несвободный защищать свободу других людей? Может, вы защищаете не свободу, а что-то другое? Подумайте. Желаю успехов. Да, и, для вашей же пользы, постарайтесь сделать так, чтобы ваш бывший клиент выбросил из головы эту идею со своим сайтом и организацией потерпевших. Потому что такая организация уже существует, и сайт работает. А вам с вашими адвокатами разве нужны скандалы? Подумайте. И потом, вы представляете, как подобная тема может прозвучать в Общественной палате? Ха-ха-ха! До свидания, Генри Маркович. И мой вам совет: сходите в церковь, благо она от вас недалеко - рукой подать!
Первоадвокат: Всего доброго, Владислав Юрьевич.

В конце этого разговора Первоадвокат обнаружил себя в растерянности стоящим за своим письменным столом. Он рассеянно пожал плечами, положил на рычаги сделанного под старину аппарата телефонную трубку, подошел к сейфу, взял из коробочки две заграничные денежные купюры высокого достоинства и спрятал их в бумажник.
"Ч-черт знает что такое!" - в третий раз чертыхнулся про себя Первоадвокат. "Хожу, хожу в церковь. Жертвую, жертвую... А благодати никакой. Несправедливо как-то. Так и заболеть недолго."
И тут снова неизвестно откуда прилетели и брякнулись два других поганых слова: "Саркома легкого". "Господи, а меня-то за что?" - возмущенно отреагировал на свои же мысли Первоадвокат, но на всякий случай вернулся к сейфу и взял из заветной коробочки еще одну заграничную бумажку. Он сделал два шага к выходу из своего кабинета и, взявшись за ручку двери, остановился, пораженный неожиданной догадкой о том, на кого же была похожа эта противная рожа. До такой степени похожа, что он даже засомневался в том, что стоит ему ли при таких обстоятельствах идти сейчас в эту церковь к этому священнику - ведь об этом явлении за окном надо будет обязательно рассказывать. А ну как он опять захохочет? Но, тряхнув головой, он взялся за ручку двери и пошел привычным путем.
А секретарша знала, что если Первоадвокат с сумрачным видом задумчиво выходит из своего кабинета, при этом ни на кого не обращая внимания, то он спустится на первый этаж, выйдет из двухэтажного здания Президиума, пройдет через арку на Большую Дмитровку, свернет направо, и пойдет в сторону Столешникова, в церковь "Косьмы и Дамиана". Она знала также, что долго он отсутствовать не будет, но вернется в благодушном настроении, как после стаканчика старого доброго коньяка, будет шутить и улыбаться, и дальше все будет как всегда.

Вперед

 
  infopolit