Содержание >> Применение акта амнистии к убийце >

14. Метаморфоза судьи Лебедева Л.М. и его определение от 4 марта 1999 г.

Итак, в конце января 1999 года уголовное дело в третий раз оказалось в суде.
Справка: в первый раз (обвинительным заключением от 10.01.1997 г.) обвинение в причинении тяжких телесных повреждений было предъявлено одному Малькову; во второй раз (обвинительным заключением от 05.09.1998 г.) обвинение в в причинении тяжких телесных повреждений было предъявлено обоим - и Малькову и Виноградову; теперь же - ни тому ни другому. И все три раза - никакого обвинения в убийстве моей жены Гурской Натальи Аркадьевны.
Адвокат Муратов написал 4 февраля 1999 года ходатайство в Калязинский районный суд председателю суда Лебедеву Л.М. – все грамотно и складно. Вот только опять про незаконность прекращения уголовного дела по факту смерти моей жены – ни единого слова. А ведь уголовное дело было направлено на дополнительное расследование именно по причине нарушения закона в проведении судебно-медицинской экспертизы по факту смерти моей жены Гурской Н.А., на которое указал он сам – мой адвокат Муратов. Почему бы не разобраться в том, что же сделано экспертами? И что экспертами не сделано? Смею вас уверить, что все свои замечания к заключениям судебно-медицинских экспертов – и, как мне казалось, очень существенные – я до сведения своего адвоката Маратова А.И. своевременно доводил.
Но, адвокат Муратов предпочел вести линию на то, чтобы суд опять направил дело на дополнительное расследование по той причине, что только что законченное дополнительное расследование, которое продолжалось шесть месяцев, приняло незаконные (с нарушением процессуальных сроков) постановления, которые гораздо проще было бы обжаловатьсуде. А что будет, если с этими утверждениями адвоката Муратова не согласится кассационная инстанция? Тогда суд признает эти постановления следователя Виноградова о прекращении уголовного дела законными, и что дальше? В общем, как выяснилось "при составлении протокола", мой адвокат Муратов А.И. преднамеренно уходил от рассмотрения дела по существу, а указывал только на процессуальные нарушения, допущенные следствием. И, как говорится, «требовал продолжения банкета». Чем не пример того, как следствие преднамеренно нарушает УПК, адвокат просит направить дело на дополнительное расследование, а время идет.
Вот и в ходатайстве адвоката Муратова А.И. от 4.02.99г. – по форме все правильно, под ходатайством также стоит и моя подпись – комар носа не подточит, но по содержанию, если вспомнить о том, что осталось за этим ходатайством, о чем в нем не упомянуто, то оно, это ходатайство в чем-то очень напоминает незабвенное постановление Калязинского районного суда от 26 мая 1997 года - про убийство ни слова.

Судья Лебедев Л.М. вынес свое постановление ровно через месяц – 4 марта 1999 года. Ровно два года назад я приезжал с адвокатом Волковым В.М. в Калязинский суд для ознакомления с материалами дела, и Волков козырял перед судьей Лебедевым телефонным справочником Генеральной прокуратуры РФ; шестого марта 1997 года была опубликована статья Ольги Богуславской в газете «МК»; на восемнадцатое марта 1997 года было назначено первое слушание в суде; в том же марте месяце 1997 года я решился - «раскопал топор войны» и пошел с открытым забралом на юридический центр «ТИАН»; восемнадцатого марта 1998 года состоялось второе слушание в суде Калязинского района, на котором с таким блеском выступил адвокат Муратов А.И. Как много касающихся этого дела событий произошло в этом первом весеннем месяце.

В русском языке есть прекрасное полное музыки слово - метаморфоза! В словаре Ожегова значение этого слова раскрывается следующим образом: «Полная, совершенная перемена, изменение». Но как неполно, несовершенно это объяснение: в нем не хватает нескольких капель неожиданности происшедшего изменения, едва уловимого запаха восторга от того, что ты стал свидетелем этой «полной, совершенной перемены», в этом объяснении не хватает намека на то (это вовсе не обязательно, но намек должен быть), что эта «полная, совершенная перемена» произошла в лучшую сторону и является необратимой (это значение есть у слова «метаморфоз» - переход в другую форму развития - метаморфоз гусеницы в бабочку). Но все это есть в музыке этого необыкновенного слова - «метаморфоза».

Если бы ты, читатель, ознакомился с постановлением от 4 марта 1999 года судьи Лебедева Л.М., и если бы вспомнил то, самое первое, постановление суда от 26 мая 1997 года, то ты бы понял, что с судьей Лебедевым Л.М. произошло именно это - метаморфоза.
В доказательство произошедшей с судьей Лебедевым Л.М. совершенно неожиданной перемены приведу три заключительных предложения из этого постановления судьи:
«Надлежащей правовой оценки действиям обвиняемых по факту смерти Гурской Натальи органом следствия не дано.
Выводы судмедэкспертов о том, что смерть Гурской Натальи могла наступить как без одного или двух, так и без какого-либо из всех трех перечисленных фактов носят чисто теоретический характер и не базируются на конкретной обстановке, обстоятельств ДТП и других материалах уголовного дела.
При новом расследовании надлежит назначить повторную судебно-медицинскую экспертизу с целью устранения возникших противоречий в заключении экспертов, квалифицировать действия обвиняемых по факту смерти Гурской Натальи как преступление, связанное с причинением смерти по неосторожности».
Именно таким, как это постановление судьи Лебедева Л.М., и должно было быть ходатайство моего адвоката Муратова Андрея Иосифовича от 4 февраля 1999 года. Почему эти слова написаны в постановлении судьи Лебедева, отношение которого к потерпевшим по этому уголовному тебе, читатель, прекрасно известно, но не написаны адвокатом потерпевшего Муратовым? Пчему, читатель? Неужели не интересно? Скоро узнаешь!
Этим своим постановлением судья Лебедев Л.М. обошел на повороте очередного заезжего московского адвоката. Почему я так говорю? Потому что я убежден (убедишься в этом и ты, любознательный читатель), что к этому моменту все действия между прокурором Калязинского района Шалаевым, следователем Виноградовым, адвокатом Муратовым, и судьей Лебедевым были заранее спланированы, расписаны и разложены по полочкам. Как в том несущемся по кругу хороводе, в котором каждый по очереди выскакивает в круг, выделывает свои кренделя и возвращается на свое место, уступая центр следующему танцору; а хоровод при этом несется и несется по кругу, изображая буйное веселье, то бишь российское правосудие. И только один потерпевший знает истинную цену этой безумной пляске юристов. Сколько их еще покажут свое непревзойденное мастерство в этом хороводе!
Итак, судье Лебедеву Л.М. теперь есть что предъявить высочайшему суду, буде такой когда-нибудь и где-нибудь случится, а адвокату потерпевшего по уголовному делу о тяжком и особо тяжком преступлениях Муратову А.И.- совершенно нечего, только пшик - только квитанции о получении с меня денег на оплату его услуг, как и юристу ООО "Юридический центр "ТИАН" «адвокату» Гоцеву М.В. и директору Ангелову В.Н.
Я недолго ломал голову над тем, как объяснить себе причину этой метаморфозы судьи Лебедева Людвига Михайловича – она крылась там же, где скрывалась и причина перепуганности Малькова на слушании 18 марта 1998 года – причина была в ответе начальника уголовного розыска УВД Тверской области Писанко Алексея Игоревича на мой вопрос о наличии некоего уголовного дела о жутком преступлении, связанном с фамилией судьи Лебедева.
Я хорошо помню, как адвокат Муратов несколько раз выразил мне свое изумление содержанием этого последнего определения судьи Лебедева. Он не сказал ничего определенного – соответствует это определение уголовно-процессуальному кодексу или не соответствует, противоречит каким-либо статьям закона или нет, но общее отношение адвоката Муратова было выражено очень четко: «Не пойму – почему такое написал судья Лебедев, с какой стати?».
Адвокат Муратов всё, конечно, понимал. Поймешь и ты, читатель, если последуешь за мной – на слушание в кассационной инстанции – в Тверском областном суде.
Судья Лебедев Л.М. включил также в свое постановление от 4 марта 1999 года соображения адвоката Муратова А.И. о нарушении следствием статьи 133 УПК РСФСР и, следовательно, незаконности принятых следствием постановлений о прекращении уголовного дела.

 Вперед